14 ноября книга украинского писателя Сергея Плохия «Чорнобиль: Історія трагедії» получила британскую литературную премию Baillie Gifford Prize. Автор получил денежное вознаграждение в 30 тысяч фунтов стерлингов.
На днях в The Guardian вышло интервью с Плохием. Блог Yakaboo публикует перевод этого материала.
Перевод: Анна Оксентюк
«Я помню этот ужас»
Сергей Плохий, который в среду получил премию Бейли Гиффорд за книгу «Чернобыль: История трагедии», всегда хотел написать об одной из наихудших в мире ядерных катастроф, не в последнюю очередь из-за того, что он пережил это. «Я тогда был там», — рассказывает он о том, как работал в молодости преподавателем в университете, жил в 500 километрах от места взрыва на украинской атомной электростанции в 1986 году, когда было загрязнено значительную территорию Европы, и тревожился, были ли загрязнены воды Днепра. «Я помню этот ужас».
Его бывшие одноклассники непосредственно пострадали от излучения при взрыве, а сам он болел воспалением щитовидной железы в результате облучения. В 1986 году Украина все еще входила в состав Советского Союза, и катастрофа имела такое влияние на страну, что 61-летний Плохий, ныне профессор украинской истории в Гарварде, чувствовал, что обязан поделиться своим видением. Но он был слишком близко к происшествию; показания потерпевших были крайне эмоционально окрашенными. Как историк он чувствовал, что ему не хватает критического расстояния.
Лишь после украинской революции 2014 года и дальнейшего конфликта с Россией Плохий почувствовал, что может написать о Чернобыле, отчасти потому, что катастрофа внезапно была омрачена новыми трагедиями, а также потому, что он понял, что это может рассматриваться как ключевое событие среди всех последующих: гласность в Советском Союзе, рост националистического движения в Украине и тотальный крах доктрины Советского Союза через пять лет после катастрофы.
Плохий родился в России в украинской семье, но 20 лет прожил в США. Он сравнивал свои многочисленные личности с «куклой матрешкой — раскрываешь одну, и внутри находишь другую».
«Чтобы обрисовать общую картину, вы должны задавать глобальные вопросы и иметь комплексный подход», — говорит он. «У меня с этим проблем не было. Именно так я всегда и делал. А позже добавил много жизненных историй и точек зрения».
Ключ к успеху книги заключается в том, что это объединение личных историй — руководители завода, которые сделали ужасные ошибки и заплатили своей жизнью или оказались в тюрьме, пожарные и солдаты, которые пошли на верную смерть, пытаясь стабилизировать реактор, ученые, которые скрыли дефекты конструкции — и глобально значимой истории. «Хитрость заключалась в объединении человеческих голосов и бюрократических документов», — говорит Плохий. «Похоже, судьи [премии] думают, что мне это удалось».
Но действительно ли мы должны усматривать в Чернобыле причину распада Советского Союза? «Существует достаточно очевидная связь», — настаивает он. — «Первое массовое движение в Советском Союзе касалось экологических проблем, и Чернобыль был этому причиной. Это стало возможным благодаря гласности. Чернобыль и гласность — тождественны. Я не говорю, что без Чернобыля не было гласности, но она состоялась в свое время и способ именно из-за Чернобыля. Она разоблачила культуру секретности, и ошеломила всех. Это повлияло не только на обычных людей; но и на членов партии, милицию, КГБ, все почувствовали угрозу и вдруг это стало глобальным поводом беспокойства в обществе. До этого было очень мало проблем, которые касались всего общества».
По словам Плохия, движение за независимость Украины зародилось из общественной деятельности, связанной с Чернобылем. «Лидеры движения, возможно, сейчас этого не скажут», — утверждает он, — «но они повторяли это снова и снова в конце 1980-х годов». Их успех был политически решающим. «Всеукраинский референдум [о независимости в декабре 1991 года] стал последним ударом для Советского Союза».
Впоследствии Советская империя наконец потерпела крах. Плохий признает, что рано или поздно Советский Союз все равно распался бы: «В этом веке было разрушено большинство многонациональных, мультикультурных империй», параллельно с этим зарождался национализм, однако Чернобыль стал движущей силой в этом процессе. Радиация от катастрофы имела летальное влияние на политику Советского Союза.
То по чьей вине на самом деле произошла катастрофа? «Таких людей было два вида», — говорит автор. — «Одни принимали [оперативные] решения, что привели к катастрофе, другие — люди на верхушке, которые молчали и не говорили никому, что происходит». Он утверждает, что вина лежит на советском лидере Михаиле Горбачеве. «Я считаю, что Горбачев несет ответственность, потому что он молчал», — говорит автор. — «Он обратился к нации только через две недели. Горбачев является героем во многих аспектах, он сделал достаточно хороших вещей, но я не верю, когда он говорит, что не имел достаточно информации [о катастрофе]».
Плохий также обвиняет саму советскую систему в коррумпированности науки и экономии за счет снижения качества. «На безопасность почти не обращали внимание», — говорит он. — «Такое отношение унаследовалось со времен гонки вооружений; пожертвование здоровьем и жизнью принималась как должное. Позже эта культура передалась сфере атомной энергетики».
Книга завершается страстным призывом к миру — изучить уроки Чернобыля, а к странам за пределами Запада, что сейчас развивают потенциал ядерной энергетики — уделять внимание вопросам безопасности. «Следующим мощным ядерным игроком является Африка», — пишет Плохий. — «Египет пока строит два реактора — первые в своей истории. Можем ли мы быть уверены, что с ними все в порядке?». Самодержавие, пренебрежение к благосостоянию общественности и небрежный подход к ядерной безопасности — это опасное сочетание, и об этом на собственном опыте узнали люди, жившие вблизи Чернобыля, и шаткая Советская власть.
8 thoughts on “В The Guardian вышло интервью с Сергеем Плохием: перевод текста”