Громадське радіо: «Країна стартапів» — новая книга об экономическом чуде Израиля

Поговорим о новой книге «Країна стартапів», вышедшей в издательстве «Yakaboo Publishing». Рассказывает издатель Оксана Форостина для Громадського радіо.

Оксана Форостина: Это книга об истории израильского экономического чуда. Как Израиль из страны бедной и истощенной превратился в, наверное, самую инновационную экономику мира и очень успешную экономическую страну. Кстати, Израиль был одной из немногих стран, которые фактически не затронул финансовый кризис 2008 года. В них также рост небольшой произошел, когда у всех все падало, апокалипсис — а вот они работали, и было очень хорошо.

Ирина Славинская: Об этом мы поговорим подробнее дальше, собственно, о составляющих экономического чуда. Но давай немного автора представим.

Оксана Форостина: Это Дэн Синор и Сол Сингер. Это два автора, которые имеют смешанный бэкграунд, бизнес-журналистский, и, в частности, опыт советника правительству. Собственно, Сол Сингер работал в Соединенных Штатах в качестве советника. Кстати, эту книгу 2009 издал Совет международных отношений, то есть, она не является научной, но за ней очень серьезный массив опыта и исследований не только в бизнесе, а, в частности, в правительственных кругах.

Ирина Славинская: И, чтобы закончить с этой вводной частью, надо и об издателе сказать несколько слов. Ранее Оксана Форостина была в студии «Общественного радио», представляя свои новые книги в роли основателя и руководительницы молодого издательства «ТАО», которое сразу же, на старте, начало специализироваться на бизнес-литературе в хорошем смысле этого слова. Но теперь изменилось — теперь «ТАО» начало сотрудничать с магазином книг «Yakaboo».

Оксана Форостина: Образовалось новое издательство, которое называется «Yakaboo Publishing», и у которого два учредителя: это крупный интернет-магазин «Yakaboo» и маленькая я. То есть, я работала раньше просто как частный предприниматель, «ТАО» — это торговая марка. Мы создали новую компанию. Я знаю, что «Yakaboo» очень давно мечтали о своем издательстве, и вот, наконец, оно появилось.

Ирина Славинская: Тоже интересный опыт того, как стартап, если издательство вообще можно стартапом называть, может увеличиваться через партнерство.

Но вернемся к книге «Страна стартапов». Она посвящена экономическому чуду в стране Израиль. И хочется пройтись общими основными тезисами этой книги. Когда мы говорим о стране стартапов — в каком смысле используется слово «стартап»? Идет ли речь о каких-то инновациях на переднем плане какого технического авангарда, или же стартап скорее как метафора для каких-то новых, более или менее независимых, более или менее малых проектов?

Оксана Форостина: Ну, вообще с тех пор, как появилась эта книга на английском языке в 2009 году, уже даже я наблюдаю такую, в прессе, по крайней мере, традицию. «Startup nation», «страна стартапов», используют как синоним Израиля. То есть, как о Британии говорят «туманный Альбион», об Израиле — «startup nation». Правда абсолютно невероятно как у такой маленькой страны такое количество стартапов, которые все время возникают. Очевидно, что выживают не все, но на самом деле выживает очень многие. И в основном так, в основном это технологические стартапы. Если мы говорим о контексте, то в основном это высокие технологии. Не только информационные, но это также и биотехнологии — я думаю, что многие знают, какая сильная медицина в Израиле. И, кстати, сельское хозяйство, … ну, Израиль — это пустыня. Поэтому сельское хозяйство в Израиле — это основная наука, а не копать. То есть, оно очень научное такое.

Ирина Славинская: Да, если говорить о прогрессе медицины и высоких технологий в медицине Израиля, наших слушателей могу пригласить послушать одно из интервью с Анной Жаровой, которая является одной из основательниц волонтерского движения «Israeli Friends of Ukraine». Один из проектов, который они внедрили и придумали — это обмен между врачами украинскими и израильскими.

Если продолжить разговор о только что переведенной на украинский язык книге «Страна стартапов», которая была издана в 2009 году. С тех пор уже прошло 7 лет, и если посмотреть на сегодняшний Израиль — какие были изменения?

Оксана Форостина: Ну, мы, собственно, с одним из авторов, Солом Сингером, об этом говорили с самого начала, переписывались. Собственно, некоторые кейсы, некоторые примеры, которые он приводил, на самом деле устаревшие. То есть, например, в первой редакции, английской редакции книги, он приводит пример такого, очень громкого стартапа как «Better Place», который, к сожалению, с тех пор обанкротился. Но авторы специально для украинского издания написали предисловие, собственно, сделали такой обзор, что изменилось за это время. То есть, они абсолютно сознательно понимали, что некоторые вещи надо обновить, ну, и мы, собственно, в самом тексте вместе кое-что обновили. Например, мы статистику обновили. Так как эта книга украинская, она не идентична ни изданию 2009 года, ни изданию 2011.

Ирина Славинская: Это, кстати, мне напомнило книгу «Включайся!» Шерил Сэндберг, продюсером которой тоже была Оксана Форостина, еще как представительница издательства «Критика». И книга Шерил Сэндберг в каждой стране, где бы она ни исходила, насколько я помню, наполняется актуализированной статистикой национальной, так, чтобы читатели и читательницы могли на себя примерить истории и не читали марсианские приключения топ-менеджмента с США, с Силиконовой долины. В «Стране стартапов» также присутствует украинский контекст — в примечаниях, или в каких-то параллелях?

Оксана Форостина: Он присутствует, собственно, в предисловии, так как предисловие писалось в конце 2015 года, и оно писалось специально под Украину, под украинское издание. Я даже не уверена, в других переводах было ли оно вообще, было 30 переводов на другие языки. Я по крайней мере не встречала об этом упоминаний.

Ирина Славинская: Есть ли у тебя после прочтения этой книги какой-то любимый кейс, любимый стартап, который тебя больше всего поразил?

Оксана Форостина: Я не думаю, что это кейс, но у меня было несколько открытий. Например, я до того, как прочитала эту книгу, думала, что такое понятие еврейское как «хутпа» — это такая дерзость на грани хамства, такое вот расталкивание локтями, пренебрежение авторитетов, пробивные очень качества действительно на грани какой-то дерзости и наглости. Я думала, что оно имеет исключительно отрицательное значение. А оказывается, что в Израиле хутпа имеет еще и положительное измерение. То есть, это может быть иногда даже комплимент, когда ты настолько веришь в свою идею, свою позицию, свой стартап, идешь, несмотря на то, кто что думает, несмотря на авторитетов, несмотря на какие-то статусы. И это собственно один из секретов, один из этих составляющих этой уникальной предпринимательской культуры.

Ирина Славинская: Хочется дальнейший разговор посвятить теме возможных обменов и возможных интересных уроков, которые оттуда можно вынести. Но начнем из контекста израильского: страна стартапов и успех новых высокоинтеллектуальных проектов, которые продолжают существовать, или банкротятся и дают старт для новых проектов. В чем секрет успеха? Или это особые условия для уплаты налогов, для регистрации ведения бизнеса? Возможно, несколько есть таких составляющих. Давай на них посмотрим поближе.

Оксана Форостина: То, что мы в Украине очень часто считаем или оправданием того, что у нас ничего не получается или не так получается, или считаем это препятствием, которое нужно героически преодолевать, израильтяне считают преимуществами, наоборот. То есть, например, у нас есть такое распространенное мнение, что у нас нет согласия, где два украинца — там три гетмана, вот если бы мы все строем ходили, то все было бы хорошо. А в Израиле совершенно другой подход: они считают, что это их очень древняя традиция спорить, дискутировать, возможно, до полного истощения — это, наоборот, способствует и производительности, и лучшим решениям. То есть, они абсолютно не делают проблему из того, что они спорят о каждой детали, а наоборот, считают это преимуществом.

Второе — это то, что называют очень короткой дистанцией власти. Они даже своих национальных лидеров называют по прозвищу. То есть, у них там политики, фактически каждый политик имеет свое фамильярное прозвище. В них очень элитарная культура. То есть, абсолютно нормальным является ситуация, когда шеф делает подчиненному кофе. И, собственно, эта открытость к критике, открытость к тому, чтобы обсуждать свои ошибки, толерантное, спокойное отношение к провалам. То есть, если случается банкротство, какой-то провал или еще что-то случилось, то человек не становится парией. Это не считается чем-то таким, чего надо стесняться.

Ирина Славинская: И это, возможно, даже от американской бизнес-культуры отличается, где репутационный провал в виде банкротства — это не самый легкий опыт.

Оксана Форостина: В США это, возможно, еще зависит от отрасли, возможно, там собственно вот, в этой, стартаперской области к этому также относятся толерантно, там, она не столь консервативна, как, например, финансовая. И я думаю, что в нашем контексте, украинском, очень важен этот опыт Израиля, когда есть интеграция местной армейской культуры в бизнес-культуру. Собственно, то, что практически все активные израильтяне имеют опыт службы в армии, там, абсолютное большинство проходит военную службу — и это не один раз после школы, а это регулярно они возвращаются на эти учения. Очевидно, что вот эти иерархии общественные, они там меняются. То есть, президент компании может со своим подчиненным ходить вместе, как говорится, на стражу, и они являются боевыми товарищами. Страна маленькая, и поэтому, собственно, поэтому в них очень сильные социальные связи, и нет вот этого страха перед статусом, нет этих вот непреодолимых иерархий: социальные лифты совсем иначе работают. Ну, не говоря уже, конечно, о том, что опыт, добытый в армии, он потом, собственно, работает на бизнес. То есть, молодые люди, которые получили очень хорошую подготовку или в сфере информационных технологий, или в сфере медицины, какие инженерные знания, в армии фактически сразу после школы, они потом являются очень ценным ресурсом, собственно, для бизнеса.

Ирина Славинская: Армия вообще как метафора очень интересная, и я убеждена, что в массовом сознании она может предусматривать идею о какой-то муштре, очень строгих требованиях к дисциплине. В израильской бизнес-структуре это присутствует? То, что иерархии армейские и бизнес не совпадают — это очевидно, и это действительно очень хорошо может работать как клей для лучшего доверия внутри общества. Насколько, в свою очередь, корпоративная культура предполагает трудоголизм, какую-то очень строгую дисциплину, переработки более восьми часом в день, вот эти вещи?

Оксана Форостина: Да и нет. С одной стороны есть эта определенная не то что расслабленность, но это скорее иной подход к иерархии. И он обусловлен не в последнюю очередь тем, что действительно очень мало людей, и поэтому просто нет, особенно в начале, особенно когда люди только прибывали в новое государство, им практически сразу давали оружие, и они шли на войну иногда даже без подготовки какой-то специальной. Поэтому умение принимать решения самостоятельно, не ждать какой-то там отмашки от начальства, особенно в экстремальных условиях, когда там речь идет о жизни и смерти, оно не могло не отразиться на бизнес культуре. То есть, это вот навык брать на себя ответственность, он за столько лет уже стал частью. И поэтому, собственно, совсем другие иерархии, там очень много интересных рассказов о том, как уже американская армия берет этот опыт, и отношениях между военными, и как потом военные демобилизуются, как они находят себя в гражданской жизни. Опять же, там очень много интересных кейсов, когда бывшие военные пилоты делают какие-то невероятные технологические стартапы, как они собственно это свое умение решать задачи, к которым ты якобы не готов, переносят затем в бизнес. То есть, нет этой корпоративной зашоренности, что тут я за это не отвечаю, все, до свидания. Я думаю, что здесь вопрос не о трудоголизме, хотя это тоже, просто он в абсолютно другом измерении.

Опять же, в книге есть очень интересные примеры того, как израильские компании продолжали работать в экстремальных условиях, когда например там происходят атаки, а они сидят буквально в противогазах на рабочем совещании. Там, не переносят производство, несмотря на то, что падают бомбы, они все равно успевают произвести поставку в срок. Это не трудоголизм ради трудоголизма, а это какое-то умение преодолевать препятствия, даже такие экстремальные, а не когда просто устали, ради того, чтобы выжила компания, и не просто выжила, а доказала, что она несмотря на, абсолютно будто непривлекательный инвестиционный климат может на равных конкурировать с более спокойными странами.

Ирина Славинская: Какие ценные уроки, по твоему мнению, украинский бизнес или украинские предприниматели, если так персонализировано говорить, могут извлечь из чтения «Країна стартапів»?

Оксана Форостина: Ну, прежде всего, то, что состояние постоянной угрозы не является препятствием. Кстати, об этом говорили также наши гости на презентации буквально несколько дней назад, и у нас была дискуссия с участием трех человек, которые так или иначе хорошо знают Израиль и хорошо знают среду инвесторов и среду стартапов. Андрей Колодюк, который является сопредседателем Украинской Ассоциации венчурного капитала, он, собственно, говорил о том, что как раз в тот день, когда произошел Иловайск, он говорил с инвесторами, и он спросил, будут ли они пересматривать свои решения, а они сказали, что нет, мы уже столько лет инвестируем в Израиль, и ничего. То есть, даже то, что нам какой-то такой покой не светит в ближайшее время, это совершенно не означает, что надо отказываться от поисков инвестиций. Это совершенно не означает, что украинский бизнес не может быть глобальным. То есть, то, что мы считаем препятствием может быть какой-то там дополнительной мотивацией.

Ирина Славинская: А какие личностные черты? Существует ли «идеальный бизнесмен по-израильски»?

Оксана Форостина: Ой, там очень такой смешной пассаж. Кажется, это чья-то цитата. О том, что если израильтянину понравилась девушка, он не ждет, он сразу ее в тот же день приглашает на свидание, а если у него есть какая-то бизнес-идея, он, снова таки, не ждет, он сразу начинает ее воплощать или искать под нее деньги. Я думаю, это также связано, собственно, с этим ощущением угрозы. Потому что ты не можешь быть уверен, что завтра будет такой же день, и вообще неизвестно, чем все это закончится, мы не знаем, когда жизнь закончится. Поэтому я думаю, что этот вот стимул очень быстро проживать жизнь, он тоже работает как дрожжи в израильской культуре.

Источник: Громадське радіо