«Два роки, вісім місяців і двадцять вісім ночей»: Когда спит разум, воображение оживляет чудовищ

«Уява, покинута розумом, породжує немислимих чудовиськ; об’єднана з ним, вона є матір’ю мистецтва і джерелом його дивовиж». Эта подпись к самому известному офорту графической серии «Капричос» № 43 Франсиско де Гойи довольно символично становится эпиграфом романа Салмана Рушди «Два роки, вісім місяців і двадцять вісім ночей». Сон Разума — метафорический предел отсчета запутанных троп персонажей современной сказки для любителей загадок, ребусов и хитросплетений судьбы.

Украинский перевод мистического романа с элементами политической сатиры и многочисленными языковыми шарадами увидел свет в издательстве «Видавництво Старого Лева».

Фото: tracking-board.com /Салман Рушди и оригинальная обложка романа

Автор романа — британский писатель Салман Рушди отмечен большим количеством литературных премий, пишет в стиле магического реализма. Один из его романов «Сатанинские стихи» в свое время спровоцировал дипломатический конфликт между Великобританией и Ираном. Это обеспечило писателю ореол скандальности и таинственности.

Читать:  Кто такой Джозеф Антон?

Философская дискуссия продолжительностью в вечность

В новом романе Рушди центральной фигурой, вокруг интеллектуальных поисков которой разворачивается драма продолжительностью в вечность, является выдающийся философ Ибн Рушд (1126-1198, в западной традиции известен как Аверроэс). Внимательный читатель сразу заметит первую языковую шараду — сходство между фамилией автора и персонажем. Разгадку можно прочитать в одном из онлайновых интервью автора, где упоминается, что отец писателя сменил фамилию именно в честь выдающегося мыслителя.

В свое время Ибн Рушда высоко оценили европейские ученые, называя его «благородным философом».

Значительная заинтересованность учением Аверроэса оформилась в отдельное научное течение — аверроизм. Долгое время это было ведущее философское течение европейского средневековья. Его представители исповедовали «теорию двойного ума». Суть последней сводилась к учению о гармонии философского и религиозного мировоззрений, попытке примирить рациональное понимание мироздания с неподконтрольными, а следовательно, непонятными и мистическими аспектами жизни.

Мистика считывается с первых страниц романа.

В главе «Діти Ібн Рушда» читаем о существах, имеющих нечеловеческую природу, которые являются сказочными соответствиями людей, руководящими их поступками («істот, породжених із бездимного вогню… Примхливих, свавільних й ласолюбних;…що здійснюють бажання смертних чоловіків і жінок…» ). Речь идет о джиннах. Это сразу заставляет читателя навострить ум, чтобы правильно уловить замысел, почувствовать, что скрывается за этими образами. Случайно, джинны — это не воображаемые чудовища, которые просыпаются, когда спит разум ?! Или же это неконтролируемая эмотивная состояния человека, когда сердце колотится быстрее, чем успевает среагировать ум.

Фото: Natalya Balnova/nytimes.com

В начале автор рассказывает печальную историю мыслителя, который не был принятый современниками, пострадал за свои взгляды, попал под немилость халифа, оказался в изгнании — в небольшом испанском селе — Лусена.

«Ібн Рушд, філософ, якому не вільно вже було ширити свою філософію, чиї праці були заборонені, а книги спалені»…

Такой опалы мыслитель испытывает, проиграв идейный спор относительно трактовки аристотелизма мусульманскому теологу аль-Газали (1058-1111).

«Філософ, який не міг ширити свою філософію, жив на вузькій ґрунтовій вулиці, в непоказному домі з маленькими вікнами, і його страшенно гнітив брак світла».

Настоящая драма мыслящего, творческого человека, художника, который не может заниматься любимым делом, а главное не может свободно делиться мыслями, потому и испытывает недостаток света.

Автор спасает своего персонажа, посылая ему искру, что зажигает темноту — джинию — Дунию, Царевну Молний, которая «в давні часи, у дванадцятому сторіччі, закохалася у смертного чоловіка».

Джиния рождает для Ибн Рушди огромное потомство — Дуниязат (расу дуниянцев). Дети Дунии рассеялись по всему миру: «сідали на кораблі в Кадісі й Палос де Могері, переходили через Піренеї, линули на літай-килимах,… долали континенти й перепливали через сім морів».

Точный прием, который метафорически объясняет распространение идей Аверроэса в философских кружках разных уголков планеты.

Проходит тысяча и одна ночь. Халиф Абу Юсуф Якуб реабилитирует философа. С лица Ибн Рушда «зійшло тавро ганьби, і його вигнання добігло кінця; його реабілітували, повернули йому гідність». Ученый вновь при дворе правителя, может заниматься любимым делом, следовательно, женщине (Дунии) места в его жизни нету.

Дуния «відпустила історію, не намагаючись її затримати…».

«Надійде час, прошепотіла вона відсутньому філософу,… коли через багато років після смерті ти схочеш повернути свою родину, і тоді я, твоя духовна дружина, сповню твоє бажання, хоч ти й розбив мені серце».

Ураган, меняющий жизнь

Проходит 8 веков, случается невиданная доселе буря, которая меняет порядок вещей, открывает все тайники и засовы, снимает преграды между мирами, открывает читателю тайны жизни потомков Дунии и Ибн Рушда. Буря начинает большую Войну миров, войну идей и идеологий, политических предпочтений и систем. Тысячу и одну ночь, или же два года, восемь месяцев и двадцать восемь ночей продолжается ожесточенная борьба мировоззрений. Это свихнутое время, период чудес, когда ум и воображение пытаются преодолеть друг друга.

Потомки Дунии и Ибн Рушда (Джеронимо Манезес, мэр американского города с украинскими корнями — Роза Фаст, Ураганка, Тереза Сака Квартос, Джимми Капур) на примерах собственных жизней демонстрируют, как можно примирить мир философских и религиозных идей.

Роман испещренный яркими афоризмами, психологическими советами, как справиться с трудностями. На его страницах внимательный читатель заметит иронию над идеями американской «образцовой» демократии, фанатичной религиозностью, которая тяготеет только к догматам и теряет веру.

Роман Рушди обязательно надо прочитать, если хотите научиться балансировать между бурными эмоциями и музыкальным рацио.

Стилистические приемы, использованные автором, натолкнут внимательного читателя на мысль о родстве романа с детективом Умберто Эко «Имя розы».

Читать:  Два роки, вісім місяців і двадцять вісім ночей. Фрагмент нового романа Салмана Рушди
Читать: 10 мистических книг: древние мифы и таинственные ужасы