По случаю выхода нового романа в новеллах мы пообщались с автором.
Тимофей Гаврилов – автор романов «Де твій дім, Одіссею?» (2015), «Чарівний світ» (2016), «Вийди і візьми» (2013), книг рассказов, эссе, стихов и переводных изданий. Его произведения регулярно входят в литературные рейтинги, а роман «Де твій дім, Одіссею?» возглавил список лучших художественных книг 2015 по версии журнала Forbes-Украина. Лауреат всеукраинской литературной премии «Благовест» (1996) и Международной литературно-художественной премии имени Пантелеймона Кулиша (2015). Пишет для украинской и европейской прессы.
– Кто Ваши герои?
Рядовые люди, которые в разных обстоятельствах держатся по-разному: одни становятся преступниками, другие – героями, одни плывут по течению, другие сопротивляются. Но и с теми, которые «как ветка на воде», не все однозначно. Для каждого наступает момент откровения.
Для рассказчика первой части, «офигенного читаки», как он сам о себе выразился, это происходит тогда, когда вымышленный мир приключенческой литературы разбивается о действительность. Для учителя истории – когда он оказывается перед выбором между учебником и человеком, между дружбой и любовью, между порядочностью и услугой. Он уже пенсионер, и вот, к концу возраста, возможно, на пороге смерти, должен решить эту тройную дилемму, никто другой этого за него не сделает, как ни за какого другого персонажа. Рассказчица «Богомаза» постоянно влюбляется не в тех мужчин. Последний, с кем она живет, также не тот, но совсем по-другому: в детстве романтик, по специальности инженер, впоследствии без работы и без семьи, он открывает в себе художника. «Закладка» – на первый взгляд science fiction, но только в той степени, в какой научная фантастика является метафорой. Рассказчик следующей новеллы – убийца и депутат Верховной Рады, он на стороне зла, но это не убавляет правдивости тому, о чем он рассказывает. Отсидев вместо дружков, «работает» киллером, пока однажды сталкивается на лестнице дома со своим настоящим отцом. Рассказчик «Солнышка» отправляется в Италию в поисках своей студенческой любви. Он стал жертвой мошенничества, и мошенником оказался его отец – безусловно, в заботе о светлом будущем сына.
Последняя новелла – о юноше. Он хотел быть там, где творится история. Почувствовал себя украинцем, это самая молодая генерация. Он носил украинство в себе, а студенческий протест, еще до того, как перерос в революцию Достоинства, заставил его молниеносно сделать выбор – буквально за полчаса до того, как он должен был стать гражданином Италии и, следовательно, Евросоюза. Слова, которые цитирует его девушка, куратор художественных проектов, и которыми заканчивается роман: «Я приехал сюда, чтобы жить». Майдан для Евгения – место, где бурлит жизнь и творится история. Он не мог предполагать, как большинство из нас не предполагали, что наступит момент кровопролития. Майдан начинался и задумывался как мирное сопротивление. Евгений и его девушка – поколение, для которых Шевченко – далекая история, очень далекий мир. Они отождествляют себя с героями Крут, это им ближе и понятнее. Рассказчица не догадывается, что слова «Нас здесь триста, как стекло, общества легло», принадлежат Шевченко и касаются еще более отдаленного эпизода украинской истории, а именно казацких времен. Ее поколения цитировало эти строки на школьных годовщине трагедии под Крутами. Светлана невольно актуализирует Шевченко, насколько он современный, так как жил и писал недавно. Контекст затирает авторство и сосредотачивает на сказанном.
Истории всех этих людей разворачиваются на фоне истории страны, они ее непосредственные участники, каждый из них по-своему творит ее – кто бездействием, кто-то – жертвенностью. Частная и общественная история постоянно пересекаются, место их встречи – человек. Все персонажи взаимосвязаны, их пути крепко переплетены.
– Несколько слов о географии.
География простирается от Архангельска до Парижа, и центральная арена – Украина. Фигуры произведения происходят из разных ее частей, из Западной Украины (Галиции и Волыни) в равной степени, как и с Херсонщины (Жанна), Черкасской области (Светлана и ее приятельницы) и Донбасса (айтишник Олег). Так же в разных городах и местностях происходит действие на Западе, в Киеве, на Востоке.
– Расскажите о «горизонтах» (ценностях) Ваших героев.
Все они ищут себя и по-разному находят. Мир Богдана – материальный комфорт, умение хорошо устроиться, богатство. Связи, бутылка, подкуп, когда старший сын в состоянии наркотического опьянения сбивает насмерть молодую женщину с ребенком. От своего друга, который соглашается на лжесвидетельство, Богдан скрывает обстоятельство, что жертва – дочь той, которую они оба когда-то любили. Это его мир, слишком сильно он не переживает, совесть приходит к нему во сне, однако он заглушает ее голос.
Мир Антона – Христос в джинсах и кедах на стене бывшей протестантской кирхи. Он заполняет ее (протестантские церкви обычно без росписей) этим сюжетом – Иисус, его девушка и их общий ребенок, еще в утробе матери.
Мир депутата-киллера – однокомнатная квартира с помешанным отчимом, которого он считает родным отцом и называет «стариком», обувная лавка, где убирает его мать. Его путь – из «низов» в «верхи», это наш социальный лифт, который везет вверх не тех, что надо, и не так, как надо. Вскоре его принимают за границей, он – представитель своего государства, перерезает ленту, путая при этом двух Шевченко – футболиста Андрея и поэта и художника Тараса.
Мир рассказчика «Сонечка» – жестянка пива, тир и секс. Ценности Светланы и ее подруг – современные, они совершенно другого поколения и мировоззрения. Для них Украина – их естественный дом, они свободны от бремени прошлого, они живут обычным алгоритмом даже в необычных ситуациях, открытые, непосредственные, эмансипированные. Они сами принимают решение о себе («Мы знаем, когда нам рожать»).
– Язык произведения?
Роман написан литературным языком, социальный статус или региональный колорит передан легкими вкраплениями – соответствующими интонацией и лексикой. Суржик используется только в одном пассаже – в речи проводницы вагона, которым черкасские девушки едут в Киев. Я сторонник того, чтобы книги создавались литературным языком (при необходимости с определенным колорированием), для меня это надежный признак его суверенного статуса. В конце концов, произведение – определенная художественная целостность, даже если разные истории рассказаны различными людьми.
– Соотношение действительности, фантастики, мистики.
Преобладает действительность, фантастика – метод, не самоцель. Мистика связана с двумя моментами: с иконой Богородицы в новелле «Солнышко» и с появлением Евгения в конце романа, когда Светлана, его девушка, и Соломия, его – младшая – сестра, сидят за столиком кафе, а за окном хлещет дождь.
– И, наконец, война…
Война тянется практически через все новеллы, от Второй мировой до нынешней российско-украинской. Для Украины Вторая мировая не закончилась, она продолжалась все эти годы в различных формах и завершится только тогда, когда Россия признает Украину, смирится и согласится с ее независимым, суверенным существованием, с ее правом на собственный путь развития.
Война – вызов и момент истины. Когда Россия оккупирует Крым и вторгается на Донбасс, рассказчик «Солнышка» записывается добровольцем – в какой-то степени неожиданно даже для самого себя, однако он шел к этому. На Донбассе он встречает женщину, с которой когда-то переспал в Париже, когда оба были студентами, победителями олимпиады по французскому языку, она – настоящей, он – липовым. Алина, наёмница на стороне захватчиков, умирает у него на руках. Его рассказ лоскутный, отрывистый, эпизоды перемешиваются, это единственная новелла книги, где как рамка используется «внешний» рассказ, и читатель поймет, почему.
Айтишник Олег на Донбассе, там его дом, его корни, которые постоянно подрубали, однако они прорастали снова и снова. Казалось бы, какая несовместимость – такое «космополитическое» ремесло и такая эмоциональная привязка к своему краю, «малой родине». Для афганца Андрея, еще одной эпизодической фигуры, война – модус. Один раз побывав на ней, он так никогда с нее и не вернулся. Она – его любовница, в ее объятиях он погибает.
Так сложилось, что большинство мужских фигур произведения погибает, женские выживают. Устойчивы, больше надежды, рация жизни? Не знаю. Но если посмотрим на статистику, в значительной степени это, похоже, так.
Читать: Иван Байдак: У меня нет ничего общего с человеком, написавшем книгу «Тіні наших побачень»
12 thoughts on “Тимофей Гаврилов про «Червневу зливу»: «Истории всех этих людей разворачиваются на фоне истории страны, они ее непосредственные участники»”