В начале недели Шевченковский комитет официально обнародовал фамилии свежих лауреатов Национальной премии. Впервые за 55 лет существования премии в списке награжденных нет ни одного писателя. В СМИ этот факт назвали «сенсацией», которая якобы «озадачила общество». На самом деле никаких сенсаций, потому что обществу плевать как на ежегодные гонки за Шевченковкой, так и на прошлое, настоящее и будущее ее лауреатов. И не потому, что люди у нас равнодушны к культуре, не читают, политизированны или обнищавшие.
Активная часть общества живет в отдельном от Шевченковского комитета мире. И именно этот мир является действительно реальным. Государственная структура, которая определяет лучшие достижения в области культуры и искусства, из года в год демонстрирует все более низкий уровень компетентности. Общественный слой, который действительно интересует культура и который одновременно представляет креативный класс, давно научился разделять настоящую актуальную культуру и приоритеты Шевченковского комитета. Который ко всему еще и возглавляет поэт Борис Олейник — человек настолько честный и откровенный, что честно и откровенно не скрывает своих коммунистических взглядов.
На этом следовало бы поставить точку. Оценивать деятельность работы государственной структуры, которой руководит коммунист, должны не СМИ, а как минимум Украинский институт национальной памяти. Однако сейчас мы имеем не сенсацию, а не озадаченное ею общество, но — прецедент: писатели проигнорированы Шевченковским комитетом вообще.
До сих пор отделы культуры и профильных журналистов в списке шевченковских лауреатов больше всего интересовали именно писательские фамилии. С 2005 года, когда Шевченковку получила Мария Матиос за роман “Солодка Даруся”, не было ни одного случая, когда бы кандидатуры награжденных писателей не поддавались сначала сомнению, а затем — критике. Причем критика имела два направления: «Дали не тем!» и «Кто эти люди и чем знамениты?». Теперь комитет определился: достойных нет, а значит — не дадим никому.
На самом деле диапазон проблемы значительно шире, чем от криков о коррупции и предвзятости Шевченковского комитета до плохой интегрированости шевченковских лауреатов в актуальное информационное пространство. Ее корни — в озвученной недавно инициативе депутата Остапа Семерака наложить эмбарго на российские книги и дискуссии, которые не утихают вокруг до сих пор.
Вот здесь можно говорить не только о реакции культурного сообщества, но и об определенном общественном резонансе. Потому что господин Семерак, сам того не понимая, открыл ящик Пандоры. Его содержание категорически не нравится даже записным украинофилам, которые видят спасение Украины и прежде всего украинского языка в культурной изоляции. То есть, нам категорически не надо российского, но и западное нам вредит, у нас хватает всего своего от хлеба до зрелищ. Но стоило копнуть глубже — и приходит понимание: украинские издатели не имеют возможности ни в краткосрочной, ни даже в среднесрочной перспективе заместить российскую книгу украинской на полках книжных магазинов в том же объеме.
На одного украиноязычного автора художественной прозы приходится не менее двух десятков только российских дебютантов, а есть еще старые, проверенные и плодовитые. В Европе, куда Украина медленно, но наконец безвозвратно движется, актуальных писателей еще больше. О том, что их читают десятки тысяч, а идентифицируют — сотни тысяч сограждан, лучше вообще завистливо промолчать. С одной стороны, издательская отрасль развивается. С другой стороны, книга на Западе — это не только культура, но и производство, достаточно развитая индустрия, а в России, кроме того, — еще и идеологическое оружие в информационной войне. Получение премии — это тоже конкуренция. Но нет конкуренции там, где против развитых индустрий не выставишь даже трех сотен литературных спартанцев.
И то же самое — о других сегментах и сферах культуры. Взять хотя бы украинское кино, которое сейчас наконец начало развиваться. Но новые украинские ленты на экраны выходят даже теперь, в кризисный период. Когда большого кино не было даже половины от сегодняшних объемов, Шевченковский комитет в полном составе смотрел телевизор, отметив двадцать лет назад два многосерийных телефильма Олега Биймы по произведениям Ивана Франко. Можно ведь и теперь мониторить эфир. Или — награждать украинское документальное кино, оно сейчас на безумном подъеме. Тем не менее, в этом году Шевченковскую премию получил украинский политзаключенный Олег Сенцов.
Формально нашего героя поддержали. Скажу больше: дать Сенцов государственную премию — то же, что сделать Надежду Савченко народным депутатом и делегатом ПАСЕ. А реально на Сенцова плюнули. Потому что фильм «Гамер», за который награжден пленный украинец, при других обстоятельствах Шевченковский комитет никогда в жизни не заинтересовал бы. Доказательством этих слов является дата создания «Гамера» — 2011 год, и за это время лента уже собрала несколько профессиональных, в том числе — международных наград. Где компетентные специалисты из Шевченковского комитета были раньше — Бог его знает.
С писателями ситуация еще хуже. Да, их в Украине немного. Тех, кто работает настойчиво и издается регулярно — еще меньше. Общественный резонанс и читательские симпатии вообще получают единицы. Но живой литературный процесс, актуальное литературное, кинематографическое, театральное, вообще современный украинский культурный процесс и реальные, резонансные достижения Шевченковский комитет не интересуют по определению. Существовал перечень «лучших из худших», которым надо было дать Шевченковку. Дальше подошла очередь «худших из худших». Но и малозначительные имена тоже когда-то исчерпываются.
Поэтому по состоянию на 2016 год формат Шевченковской премии таков, что уважающий себя украинский художник не предложит ничего на рассмотрение. А сам комитет не готов рассматривать ничего значительного, потому что не знает современных требований, процессов, тенденций, трендов.
Колонка впервые опубликована на сайте Еспресо
31 thoughts on “Почему в этом году среди Шевченковских лауреатов нет писателей”