Бій довжиною 242 дні. “Кіборги” проти “орків”. На сторінках роману, що грунтується на реальних подіях, описані похвилинно останні п’ять днів облоги Донецького аеропорту під час російсько-україснької війни.
Фрагмент роману
“После отхода киборгов в новый терминал сепары водрузили над руинами старого терминала два флага — триколор Российской Федерация и аляповатое многоцветное полотнище ККНР, так называемой Краснокаменской Народной Республики.
По сведениям разведки после этого «подвига», приравненного российским телевидением чуть ли не водружению красного флага над фашистским Рейхстагом в мае сорок пятого, сепары отступили. И кроме двух флагов никакого присутствия врага в искореженных и обгоревших развалинах старого терминала, по сведениям разведки, не наблюдалось.
Однако «кацапский» и ККНР-овский флаги настолько возмущали Андрея, таксиста из Львова, и его двух друзей, что они решили пробраться через нескончаемую 200-метровую полосу смертельных препятствий к старому терминалу, сбросить «ганебні ганчірки» и вновь водрузить там украинский жовто-блакытный стяг. Алексею сказали, что на то есть приказ.
Рано утром в тумане все четверо отправились к старому терминалу. Добрались до него без приключений. Быстренько сбросили два вражеских флага, после чего, позаимствовав одно древко из двух, водрузили на нем свой, сделали селфи для своих подруг и друзей в ФБ, а потом два друга Андрея попросили Алексея «сфотать» их вместе.
——————————-
Одна пуля попала Андрею в живот, другая пробила ногу навылет рядом с бедренной артерией. Как выяснилось, из четверых только фотограф Алексей знал, как остановить кровь, что он и сделал, используя аптечку одного из бойцов и подручные средства, а потом вколол теряющему сознание Андрею обезболивающее.
– Раны серьезные, мужики. Срочно нужно в больницу, на операцию. Срочно, иначе….
Мужики по мобиле связались с командиром Степаном-Бандером и на его законно агрессивный вопрос «Якого х— ви там робите?», ответили, что Боксер при смерти.
– Тащіть його бігом сюди, чортяки! Ми прикриємо! – проорал он в трубку и стал по открытой связи вызывать «чайку».
Один из ребят незадолго до этого неделю провел в старом терминале. Он быстро пробежался по развалинам и вернулся с рваными грязными носилками.
Они уложили потерявшего сознание друга на носилки и побежали по взлетке назад. Алексей бежал вполоборота, на шаг впереди них и снимал кадр за кадром, как из автомата палил…
Взлетка представляла собой декорацию к четвертой серии Безумного Макса. Искореженные куски железа, болванки от Града, неразорвавшиеся мины и снаряды, расставленные по обеим сторонами растяжки, кучи битого стекла и стекловаты. Под ногами было ужасно скользко. Ночью выпал снег, который местами растаял, а местами превратился в черный лед.
Секунд через двадцать их заметили сепары и открыли по ним частый автоматный и пулеметный огонь. Из нового терминала в ответку пошел плотный огонь прикрытия. Бандер держал слово.
Видимо, Бандеру удалось также вызвать арту, и те попытались накрыть противника минометным огнем. Несколько мин со специфическим визгом приземлились и взорвались недалеко от продолжающих свой смертельный забег.
В детстве Алексею очень часто снился один и тот же, повторяющийся до мельчайших подробностей, сон. Будто он бежит по болоту, которое кишит ядовитыми змеями. Их так много, что вся поверхность болота буквально состоит из змей, по головам и хвостам которых он собственно и бежит. При этом Алексей, осознает, что стоит ему на секунду замешкаться, замедлить шаг – змеи укусят его. Как правило, все кончалось тем, что он просыпался в холодном поту, так и не достигнув сухого берега, и шел по ночной комнате искать теплую маму.
Он вдруг понял, с предельной ясностью расшифровал для себя, о чем его, мальчишку, предупреждал этот вещий сон, но сейчас проснуться бы он не мог. Пот прошибал его не от ужаса, а от напряжения. Несмотря на хорошую физическую подготовку, сердце выскакивало у него из горла, азбукой Морзе стуча в гортани, на кончике языка, в ушах.
Он боялся только одного – что они не донесут Андрея живым, и что его самого сейчас пристрелят и он не успеет передать фотографии.
Невозможно никаким образом подготовить себя к этому, если в тебя уже не стреляли, чтобы ты отчетливо понимал, что стреляют именно в тебя, и ни одним патроном, ни двумя, а очередью.
Если тебе повезло и ты, сидя в уютном и недорогом киевском ресторане или в неуютном и дорогом московском, не можешь вспомнить ничего такого из своей жизни, то ты никогда не поймешь, что испытывал Алексей. Что испытывали эти два бойца, которые не бросили товарища, а тащили его до конца под градом пуль, хоть и сами умирали на бегу.
У Алексея, например, было стойкое ощущение, что они вовсе не бегут, а перемещаются замедленно, как во сне. Когда ты не только слышишь свист пролетающих пуль, но и видишь боковым зрением их медленный красивый полет, словно следишь за шлейфом от сверхзвукового истребителя высоко в небе…
Так в минуту крайней опасности, когда твоя судьба балансирует на проволоке удачи и никак не определится, жить тебе или умереть, все твои чувства обостряются настолько, что секунды бытия растягиваются, словно они последние в твоей жизни. И словно больше никогда ничего не будет, кроме этого завораживающего полета свинцовой пули у твоего виска…
Когда они, наконец, с разбега влетели в разбитое окно нового терминала и приземлились, кашля, матерясь и задыхаясь, на грязном полу, заваленном битым стеклом, кусками бетона и железа, гильзами всех калибров и прочей ерундой, Андрей был мертв…
Над старым терминалом развевался украинский флаг. Алексею казалось, что он слышит, как хлопает на ветру это трепещущее желто-голубое полотнище, и звук этот отдается в его ушах колокольным звоном. Но колокол в этот раз звонил не по нему, а по бесшабашному, хоть и суеверному, красавцу Андрею, которого ждала невеста. Ждала, ждала, да так и не дождалась. Как сотни других невест и тысячи матерей.
Когда Алексей немножко пришел в себя, он сел на камни, опершись мокрой спиной на кусок стены (через броник он не чувствовал ее ледяного холода), надел очки и стал прокручивать фото на экране камеры. К нему неслышно подошел командир, сел рядом на корточки, закурил и прошептал ему в ухо: «Я викликав чайку. Вона прийде хвилин за десять. Забере двохсотих та трьохсотих. Збирайся, дядя Льоша. Поїдеш з ними»”.
20 thoughts on “Фрагмент роману “Аеропорт” Сергія Лойко”